В промозглом городке за Уралом, 1999 год. Последние дни перед миллениумом тревожат воздух статикой, а Вера, санитарка с руками в шрамах от чужих кризисов, находит в подвале заброшенной поликлиники окровавленный халат — не свой. Городок, где даже дождь стекает по желобкам с надрывом, живет по правилам: *«не задавай вопросов о "ночных вызовах"»* и *«шторы — только черные, плотные»*. Но Вере, бывшей наркоманке с клеймом "ненадежной", плевать на шепотки в столовой — ее гнетут
Лондон, сегодня. Следы дождя на асфальте сливаются с неоновым маревом вывесок, а где-то в этом хаосе Джон Лютер — детектив с тенью в голосе и трещиной на душé — роется в чужом мусоре, будто ищет осколки самого себя. Его новый случай — не просто труп в подворотне: жертва носит на шее медальон, идентичный тому, что Лютер подарил племяннице десять лет назад. *Совпадение?* Город шипит: за каждым поворотом — камера наблюдения, в каждом прохожем — молчаливый свидетель, а прошлое Лютера, как ржавая
В приморском посёлке конца 90-х, где волны бьются о ржавые корпуса заброшенных кораблей, семнадцатилетняя Вера находит в свете маяка потёртый конверт — неотправленное письмо её матери, умершей при странном пожаре. Каждая строфа там — как шифр: упоминания о «чёрных парусах» и человеке, который «не смел ступить на берег». А вокруг — шепотки: старики крестятся при слове «маячник», рыбаки внезапно умолкают, едва она приближается. Даже её отец, обычно непробиваемый, как скала, прячет глаза, когда
На краю рыбацкого посёлка, где волны разбиваются о ржавые баркасы, семнадцатилетняя Лика возвращается спустя годы — вслед за исчезновением матери. В её руках — конверт с обгоревшим уголком, найденный в щели старого комода: внутри схема маяка, брошенного ещё при Брежневе, и записка *«они не простят, если узнают»*. Местные шепчутся о «штормовых сумасшедших» — тех, кого море сводит с ума, — но Лика верит: мать не из таких. Расследуя, она натыкается на подземную лабораторию под маяком, где пробирки