Париж! Париж! (2008)

«Париж! Париж!» — это эмоциональный ураган в декорациях кабаре! Представьте: 1936-й, город дрожит от предвоенной лихорадки, а «Шансония» — легендарный зал, где когда-то рождались легенды — теперь пылится, как забытый костюм в сундуке. Трое артистов? Не просто неудачники. Это «короли пустых карманов» (их слова, не мои!), которые врываются туда с криком: «Это наша сцена! Или трупы, или аплодисменты!».

Но зрители? Ха! Они скучают под треск старых пластинок. «Шутки про войну? Серьёзно? Мы уже в ней живём!» — орет кто-то из зала. И тут — БАМ! Милашка. Юная, дерзкая, с голосом, который режет стекло и сердца. Ее «Париж! Париж!» — не песня. Это манифест. Софиты взрываются, публика рыдает, а я сижу и думаю: «Почему это не в тиктОке? Весь мир бы завис в танце!»

Стиль? Представьте, если бы Тарантино снял мюзикл на адреналине — вот это уровень. Кадры-удары: Милашка в платье из перьев на фоне афиш с фашистскими крестами. Диалоги, как пощечины: «Ты поешь, как будто завтра умрёшь!» — «А разве не так?»

Финал? Нет, вы не готовы. Это не хэппи-энд. Это плевок в лицо войне, слеза в дыму и крик: «Париж — это мы!». После титров хочется бежать, целовать незнакомцев и жечь условности. Шедевр? Да! А вы сомневались?