Неизвестный в доме (1992)

Отлично, лови интригующий кусочек о фильме, который врезается в память, как ржавый гвоздь в промерзлое бревно:

**Представь: заснеженный, облезлый городок где-то на краю промзоны. Начало 90-х. Тусклый свет фонаря выхватывает из темноты **Лавра** – парня только что вернувшегося... откуда не принято спрашивать. Лицо – как заштопанная рана, глаза привыкли ко лжи.** Он приезжает к отцу, в старый, пропахший затхлостью и кислыми щами дом. И тут же чувствует – **там кто-то есть. Чужой. Прячется.** Не грабитель, нет. Кто-то наблюдает из теней чердака, оставляя лишь шелест и смутный силуэт в проеме двери.

Что толкает Лавра? **Не героизм, а жгучее, почти звериное желание понять: кто осмелился вторгнуться в его последнее убежище?** Его прошлое – тяжкий груз недоверия и ярости. А правила этого серого мирка? Молчание. Все знают больше, чем говорят. **Чем глубже Лавр копает, тем плотнее сжимается кольцо. Соседи прячут глаза, знакомые улики вдруг исчезают, будто их и не было.** Даже стены отцовского дома, пропитанные никотином и старостью, словно хранят зловещий секрет. Появляется фигура в потрепанном пальто – **чужак с лицом, на котором читается лишь усталость и... странное знание. Он ходит по городу, как тень, и его вопросы режут больнее ножа.**

Вся эта гнетущая тишина, этот холодный страх, висящий в воздухе... **Сможет ли Лавр, с его опытом предательств и клеткой недоверия, разжать кулаки и довериться хоть кому-то?** Хотя бы тому, кто пришел извне? Или его собственная ярость – та самая неизвестная в доме, которая сожрет все? Фильм – как лезвие: холодное, точное и беспощадно честное. Запахнет снегом, махоркой и... железом. Почувствуешь?