На западных подступах (1944)

1944 год. Окопы под Киевом выстланы гильзами и обрывками писем, которые ветер цепляет за колючую проволоку. Лейтенант Григорий Семёнов, вчерашний студент-историк, теперь роет землю не лопатой архивариуса, а сапёрной лопаткой. Его карманы тяжелеют не от книг, а от патронов и комка фронтовых стихов, написанных почерком, который он узнает даже в полумраке землянки.

Толчок? Не приказ, а случайная находка: в разбитом блиндаже он находит немецкий блокнот с пометками на чистом русском. Страницы испещрены координатами *их* же позиций, будто кто-то сводит воедино линии огня. Сомнения грызут глубже, когда командир батальона, обычно грубый и прямолинейный, вдруг запрещает обсуждать «макулатуру», шепча: *«Это не наша война»*.

Нюансы: Григорий — сын «врага народа», и каждое его слово здесь на счету. Доверие товарищей хрупко, как лед на Днепре. А ещё — странный ритуал: каждую ночь дозорные исчезают на два часа, возвращаясь с пустыми глазами и землёй под ногтями.

Повороты: Чем ближе он к разгадке, тем чаще «случайные» обстрелы преследуют именно его взвод. Местная медсестра, перевязывая рану, вдруг роняет: *«Ваш блокнот — не первый»* — и замолкает, будто язык ей прижгли фенолом.

Вопрос: Сможет ли Григорий, зная цену правде в стране, где за неё стреляют, продолжить рыть — или предпочтёт закопать блокнот туда, где тишина пахнет не порохом, а мёрзлой свёклой покинутых деревень?..

*P.S. Образы: стихи в его кармане постепенно пропитываются машинным маслом и йодом, а координаты в блокноте ведут к точке, где вместо вражеских орудий — детская люлька, пустая, но ещё тёплая...*