Берлин (1945)

Берлин, апрель 1945.
Над городом висит пепельный туман, а Лотте, радистка с обожжёнными пальцами, ловит в наушниках не голоса, а цифры: *три-семь-ноль-четыре*. Кто-то передаёт их каждую ночь из разбомбленной церкви св. Михаила. Её брат, пропавший в котле Штеттина, когда-то шептал те же цифры в бреду. Теперь она прячет под половицей его форму с пулевой дырой ниже сердца — и слушает.

Соседи крестятся, когда она проходит мимо, а в подъезде пахнет горелым сахаром и страхом. Чем чаще Лотте крутит частоты, тем больше на лестнице появляется окурков с помадными следами. Однажды в её комнате находят фотографию брата — обугленную по краям, будто её вытащили из костра. На обороте чужой почерк: *«Он не твой»*.

Но как искать правду в городе, где стены шепчут доносы, а каждое зеркало — заклеено крест-накрест? И что делать с пистолетом, который сосед-мальчишка суёт ей в руки, бормоча про «крыс в мундирах»? Лотте знает: цифры ведут к концу тоннеля. Но конец ли это — или начало новой ямы?