Анна Каренина (1948)

Петербург, 1874.
Ледяной ветер с Невы звенит хрустальными подвесками в бальных залах, где Анна смеётся чуть громче, чем дозволено — будто бросает вызов мерцающим свечам. Её жизнь — тонкий узор на фарфоре: муж-чиновник с глазами как промёрзшие окна, сын, чьи пальцы цепляются за подол в пять утра, и случайная встреча в вагоне поезда, где снежная вьюга за окном вдруг показалась теплее слов кавалериста с золотыми эполетами.

Она идёт навстречу чувству, как по натянутому канату — каждое движение высчитано, каждое дыхание на грани. Но светская Москва, где даже чай в фарфоровых чашках отравлен сплетнями, не прощает шагов в сторону от узорного ковра. Соседи при встрече вдруг замолкают, будто застывают в поклонах, а старые подруги шепчут: *«Ты же знаешь, чем это кончится»* — их голоса шипят, как газовая лампа.

А в кармане её лилового пальто уже третий день лежит смятая телеграмма: *«Вернитесь. Или не возвращайтесь»*. На чернилах — едва уловимый отпечаток мужского кольца.

Сможет ли она, сорвав маску с лица Империи, не разбить собственное отражение в зеркале?