Гвардия, гвардейцы и бригадный генерал (1956)

Ленинград, 1956. Бригадный генерал Семён Волков возвращается в свою часть — казармы с выщербленными стенами, где даже воздух густеет от непроговорённых слов. Его сапоги, всё ещё пропахшие порохом Восточного фронта, теперь ступают по паркету кабинета, уставленного досье с аккуратными пометками: *«несчастный случай», «самострел», «не установлено»*. Три месяца назад здесь погиб его лучший разведчик — тело нашли в реке с пулей из *собственного* нагана.

Волкову мешает не ранение в ногу, а память: он сам когда-то вытащил этого мальчишку из-под обстрела, зная, что нарушает приказ. Теперь приказы — его оружие. Но дневник, найденный в казарменной печке (полуобгоревшие страницы пахнут металлом и дешёвым одеколоном), указывает на встречи солдат с «человеком в штатском» у Балтийского вокзала. Чем чаще генерал спрашивает — тем чаще замолкают часы в канцелярии, будто время боится свидетелей.

Странное правило части: каждую полночь дежурный обходит периметр, но никогда не заглядывает в старый склад. Там Волков находит ящик с письмами, адресованными *мёртвым*. Одно — его почерком. Дата: за день до гибели разведчика.

*«Доверить правду можно только тому, кто уже в огне»,* — пишет кто-то в дневнике. Но как искать огонь, если все вокруг — ледяные зеркала? Сможет ли Волков ударить прикладом по стеклу, за которым, возможно, стоит он сам?