Три лица Евы (1957)

1957 год, пыльный кабинет психиатра в Джорджии. Ева Уайт, тихая домохозяйка с руками, сжатыми в молитвенном жесте, не помнит, как купила ярко-алое платье, которого никогда не надела бы. Ее жизнь — это разбитые чашки, детский смех за стеной и провалы в памяти, пахнущие магнолиями и порохом. Врач, щелкая карандашом по блокноту, ловит в ее голосе трещины: иногда он слышит смех, резкий, как разбитое стекло, иногда — тишину, густую, как смола.

Что толкает Еву в эту игру с теневыми версиями себя? Не пропажа, а находка — обрывки чужих поступков, слов, желаний, которые не вписываются в узкий силуэт "образцовой жены". Ей мешает не прошлое, а его отсутствие: провалы в памяти глубже, чем колодцы, а соседи шепчутся о "бесовской игре", крестясь на церковь через дорогу. Чем чаще доктор ворошит слои ее сознания, тем яростнее сжимается мир вокруг: муж прячет бритвы, дочь спрашивает, "когда мама перестанет играть в прятки".

А потом — голос. Не ее. *"Ты действительно хочешь знать?"*

Сможет ли Ева собрать себя из осколков, не порезавшись о края, или каждая новая грань утянет ее глубже в темноту, где даже магнолии пахнут страхом?