Дело «пёстрых» (1958)

Москва, 1958. Следователь Гурский шагает по промозглым переулкам за Садовым кольцом, где тени от «Побед» кажутся длиннее обычного. В кармане его потёртого макинтоша — конверт с фото: пять человек, связанных лишь кроваво-алыми нитками на карте города. Ни жертв, ни мотивов — только запах миндаля на месте каждого «несчастного случая»...

Его подталкивает не должность, а письма умершей сестры, где тайком упоминались «пёстрые». Чем ближе к разгадке, тем чаще исчезают улики: показания стираются, как мел с доски, а свидетели растворяются в утреннем тумане, будто их и не было. Даже часы в кабинете Гурского вдруг начинают отставать — словно время против него.

Странности множатся: зачем комиссар из спецотдела вырезает газетные заметки о цирковых гастролях? И почему следы ведут в бомбоубежище под заброшенным кинотеатром, где на стенах — детские рисунки мелом, повторяющие схему убийств?

Гурский знает — ещё шаг, и он сорвёт маску с игры, где правила пишутся поверх старых грехов. Но как вести дело, если единственный, кто верит в его теорию, — вор-карманник с фотоаппаратом, чьи снимки исчезают из проявочной ванночки, едва подсыхают?

Сможет ли он заставить тишину заговорить — или сам станет её последним словом?