Зачарованная Десна (1964)

На берегу Десны, где вода переливается, как расплавленное серебро, мальчик Олесь слышит, как ивы шепчут старинные клятвы. Украина начала XX века дышит здесь мифами: в огородах цветут огненные лилии, а в сумерках над рекой кружат тени, которых не отбрасывает ни луна, ни фонари. Олесь, с упрямым вихрем волос и глазами, замечающими то, что взрослые давно разучились видеть, верит, что река — живая. Но этой весной Десна странно мелеет, обнажая на дне трещины, похожие на руны, а дед, хранитель легенд, вдруг замолкает, сгребая пепел с трубки слишком резко.

Подстрекаемый шепотом воды, Олесь пробирается в запретную чащу, где ветви сплетаются в арки, будто приглашая войти. Там он находит камень с узором, повторяющим морщины на лице деда, — и с этого момента соседи начинают крестить пороги солью, а старухи сторожить пороги, словно боясь, что мальчик вынесет на свет то, что река столетиями хоронила в иле. Чем упорнее он спрашивает, тем чаще мать переводит разговор на урожай яблок, а учительница внезапно вспоминает о «важных уроках».

Но как молчать, если по ночам камень теплеет, а в снах является женщина с волосами из водорослей, протягивающая то ветвь калины, то осколок зеркала? Сможет ли Олесь расшифровать язык реки, не разбив хрупкое равновесие между миром, где баютки сбываются, и миром, где взрослые прячут слезы в карманы?