Тихая ночь, кровавая ночь (1972)

В глухом карпатском селе, где февральский мороз скрипит на стыках бревенчатых хат, молодая врач Анна ищет брата, пропавшего после ночного дежурства в полузаброшенной больнице. Его фонарь находят у опушки леса — стекло разбито, будто кто-то вырвал свет из тьмы насильно. Село дышит законами молчания: здесь не задают вопросов о пятнах ржавой грязи на порогах, о тропах, ведущих в чащу, где сосны стоят плотно, как шеренги приговоренных. Даже местный милиционер, с лицом, изъеденным оспой, твердит одно: «Случайность». Но в кармане пропавшего Анна находит обрывок схемы тоннелей — чернила смешаны с чем-то темно-бурым, въевшимся в бумагу.

Чем упорнее она сопоставляет даты исчезновений с отметками в больничных журналах, тем чаще в окнах мелькают чужие глаза, а в морозном воздухе висит запах гари — будто жгут то, что нельзя оставлять к весне. Даже помощь приходит двусмысленно: пожилая акушерка сует ей ключ от подвала старой клиники, шепча: «Там не пациенты лежали», но наутро сама исчезает, оставив на столе недопитую чашку чая с веточкой иссопа.

А выбор — в каждом шаге: верить ли следам, что ведут к дому главы сельсовета, где за кованными воротами слышен лязг цепей? Или довериться странному геологу из города, который слишком уж вовремя появился с картой подземелий, но прячет под воротником шрамы, похожие на следы от чьих-то пальцев… Сможет ли Анна отличить правду от спасительной лжи — или сама станет частью молчания, что клубится над селом, как снежная буря, стирающая следы?