Рождество Гарфилда (1987)

Запах корицы и сгоревшего печенья висит в воздухе, а за окном дома №17 на Мэйн-стрит метель закручивает снег в колючие спирали. Гарфилд, рыжий циник с аппетитом к лазанье и презрением к бегу, обнаруживает в ржавом почтовом ящике конверт с печатью, напоминающей северное сияние. Шутки ради он отправляет письмо — и тут же жалеет: почтовый ящик начинает светиться, словто прорвавшись из другого измерения, а местный радиоэфир заполняют странные помехи... голос, похожий на скрип саней по льду.

Его друг Оди, вечный оптимист в полосатом шарфе, уже готов ринуться в метель, но Гарфилд знает — чудесам нет места в мире, где даже елочные гирлянды мигают с подозрительной экономичностью. Однако когда в камине исчезают все носки (даже тот, с дыркой на пятке), а соседские собаки начинают выть рождественские гимны на латыни, скептицизм трещит, как лед на луже.

Чем упорнее Гарфилд ищет источник хаоса, тем явственнее чувствует на себе чей-то взгляд — будто запотевшие окна следят, а в каждом зеркале мелькает тень с мешком подарков... и веревкой на шее. А еще эти *правила*: помогать, не требуя награды, верить, не видя доказательств. Для кота, чья философия — «диван превыше всего», это хуже утреннего пробуждения.

Но когда часы бьют полночь, а метель начинает вырывать буквы из уличных вывесок, собирая их в новое послание, Гарфилду придется решить: продолжить прятаться под одеялом с пачкой печенья... или рискнуть стать тем, кого он всегда высмеивал — тем, кто верит.