Один дома (1990)

Чикаго, канун Рождества. Дом МакКалистеров, взрывающийся огнями гирлянд, внезапно затихает: суета чемоданов, крики «Не забудьте Мико!» — и тишина. Восьмилетний Кевин, в пижаме с космическими кораблями, остаётся один среди мишуры и нераспакованных подарков. Его главный враг — не грабители, а собственный страх стать «никем», тем, кого даже забыли в аэропорту.

Но пустые комнаты оживают: скрип ступенек, тени за окном, голоса, обсуждающие «лёгкую добычу». Кевин превращает дом в крепость: мамины фены становятся оружием, игрушечные машинки — ловушками, а страх — в яростное «Я не боюсь!». Каждая его уловка — смесь гениальности и детской наивности: кипяток на крыльце соседствует с пластиковым динозавром-стражем.

Чем изощрённее защиты, тем абсурднее битва: грабители вязнут в смоле, но злятся не на мальчика, а на собственное бессилие. А Кевин, запертый в идеальной ловушке своего же дома, начинает сомневаться: может, эти двое — не единственные, кого он боится?

Сможет ли тот, кого «не заметили», стать тем, кого *невозможно* не увидеть — даже если для этого придётся поверить, что один — не значит беспомощный?