В ярких красках (3 сезон)

На краю засыпанного песком причала, где разноцветные домики цепляются за скалы, как ракушки, 16-летняя Ира — дочь пропавшего художника — находит в подвале маяка мозаику, которой нет ни на одной старинной фотографии города. Ее кусочки светятся, будто в них застыло северное сияние, но центральный фрагмент вырван, будто ножом. А местные, даже бабушки у прилавка с воблой, вдруг забывают русский язык, когда Ира спрашивает о рисунке.

Что толкает? Не пустота после отца — его краски до сих пор пахнут в ее комнате, — а странности: мозаика меняет узоры, когда Ира вставляет новые кусочки, а в библиотечных книгах о городе вымараны целые главы. Кто-то подкидывает ей конверты с обрывками карт, помеченных детскими каракулями, — словно ведет к разгадке, но боится встретиться лицом к лицу.

Нюансы: Ира — не местная, она вернулась сюда после десяти лет в городе, и ее считают чужой. А еще здесь до сих пор гадают на треске, верят, что волны уносят грехи, и не стучат в двери после заката — «чтобы тени не прилипли».

Повороты: Чем точнее Ира восстанавливает мозаику, тем чаще в окнах мелькают силуэты с фонарями — будто за ней следят. А ее единственный союзник, сын рыбака, однажды исчезает на три дня и возвращается с пустыми глазами, шепча: «Они не хотят, чтобы мы помнили».

Финал вопроса: Сможет ли Ира положить последний кусочек, зная, что вместе с узором может рассыпаться весь город — эти кривые улочки, где она училась ходить, и людей, чьи секреты оказались тяжелее якоря?..

Образы: Замшелые страницы дневника отца пахнут солью и чешуей; мозаика под дождем мерцает, как разлитый бензин; а старый маяк стучит балками по ночам — словно пытается что-то выстучать азбукой Морзе.