Палач (1995)

В промозглом пригороде конца 90-х, где разбитые фонари мерцают, как совесть пьяницы, Сергей — бывший сапёр с руками, привыкшими разгадывать смерть, — натыкается на детскую игрушку, зарытую в снегу у своего порога. Плюшевый мишка с вывернутыми наизнанку швами, пахнущий порохом и чужими духами. Это не совпадение. Кто-то знает, как в Афгане он ошибся *один раз* — и с тех пор носит войну в ребрах, как осколок.

Детали, которые цепляют:
— Соседка-стоматолог сверлит ему зубы без анестезии, будто отплачивая за не названную вину.
— Заброшенный ДК с афишами *"Тот самый Мюнхгаузен"* — единственное место, где тишина не давит. Но теперь там на сцене валяются куклы с проволокой вместо сухожилий.

Что толкает: Сергею звонят по ночам. Молчание в трубке, а за окном — следы на снегу, слишком мелкие для взрослого. Газеты шепчут о "несчастных случаях", но он видит в них почерк мастера, знающего, где перерезать нить.

Нюансы: Его кошмары оживают — тени на стене повторяют узлы мин, которые он когда-то обезвреживал. А городок, словно сговорившись, закрывает ставни при его приближении, будто страх заразен.

Повороты: Чем ближе он к разгадке, тем чаще в зеркалах мелькает его собственное лицо десятилетней давности — без шрама от осколка на скуле. А в подвале детсада он находит стену с рисунками, где все дети — с его глазами.

Вопрос: Сможет ли Сергей *разминировать* прошлое, не взорвав то немногое, что осталось в нём человеческого? Или городок — всего лишь зеркало, разбитое на тысячи острых "почему", где каждое отражает его самого?..