Великое путешествие Пуха: В поисках Кристофера Робина (1997)

В старом дупле, где солнечный свет стекает, как густой мёд, плюшевый медвежонок с опилками в голове находит письмо — пустое, кроме пятна чернил в форме облака. Это 1997-й, но время здесь петляет, как тропинки Стоакрового леса: кривые, знакомые, но сегодня ведущие в никуда. Кристофер Робин исчез, оставив лишь шепот ветра в форточке игрушечного домика. Пух, ведомый голодом к «времянкам» и тревогой за друга, собирает странную компанию: ослик, чья грива хранит пыль вчерашних бурь, поросёнок, прячущий смелость в карман фартука, и Кенгуру, чьи сумки — бездонные чемоданы с обрывками советов.

Но лес больше не играет — он *испытывает*. Тропы сворачиваются клубками, река поёт колыбельные наоборот, а сосны, кажется, нарочно роняют шишки под ноги. Даже звериные правила здесь искажены: чтобы спросить дорогу у Совы, нужно отдать ей память о первом снеге, а кроличьи норы ведут не в подземелья, а в прошлые ссоры, которые жухнут, как осенние листья. Чем упорнее ищут, тем сильнее лес маскирует следы — то фонарь на болоте мигает азбукой Морзе, то часы на башне идут задом, словно отсчитывая время до... чего?

Сможет ли Пух, привыкший выискивать мудрость в пустых горшках, понять, что ключ — не в разгадках, а в умении держаться за лапы тех, кто спотыкается рядом? И что если Кристофер Робин не ждёт, а *наблюдает* — из-за тучи, из-за угла, из эпохи, где медведи не умеют читать, но верят в буквы?..