О, Боже! (1977)

Лос-Анджелес, 70-е. Джерри, менеджер супермаркета в мятом галстуке, разгружает банки с горошком, когда к нему подходит незнакомец в кепке и клетчатой рубашке. «Тыыы… не хочешь поработать на меня?» — спрашивает он, поправляя очки. Запах пластиковых пакетов, гул холодильников — всё как всегда. Только голос у незнакомца странно спокойный, будто вентилятор, застывший посреди лета.

Он называет себя Богом. Просит Джерри рассказать миру, что люди «слишком усложняют всё это». Но как убедить других, если сам не веришь? Особенно когда жена считает тебя сумасшедшим, пастор грозит судом, а журналисты смеются в микрофоны. Чем упорнее Джерри ищет доказательства, тем абсурднее звучат его аргументы: «Бог любит рекламные ролики и ненавидит церковные сборы».

Соседи шепчутся у витрин, коллеги избегают взгляда, а юрист в дорогом костюме предлагает сделку: «Признай бред — и тебя оставят в покое». Но что, если за этим безумием — шанс изменить не мир, а себя? Сможет ли продавец консервов, затерянный в море ценников и скепсиса, поверить в то, что даже в его рутине есть место чуду?