Нюрнберг. Нацисты перед лицом своих преступлений (1 сезон)

Нюрнберг, 1945. Зал суда с потрескавшимися колоннами, пахнет типографской краской от горы вновь напечатанных документов и лавандой — её веточки втихомолку жуют переводчики, чтобы не пахнуть потом от напряжения. На скамье — не тираны в мундирах, а люди в потертых пиджаках: они листают протоколы, будто ищут опечатки в собственной биографии. Их подлинные подписи на приказах теперь кричат громче, чем их голоса в микрофон.

Что толкает их к тишине? Не страх виселицы, а столкновение с зеркалом, которое они сами отполировали: километры плёнок, где они смеются на банкетах рядом с теми, кого через час назовут «отходами». Один, бывший юрист, шепчет адвокату: «Это не я» — но в папке перед ним его же почерк, аккуратный, как строчки на кладбище.

Странные правила здесь: свидетели говорят с трибуны на идиш, а нацисты слушают через наушники — их лица не дрогнут, будто язык жертв для них просто шум. Но когда прокурор включает плёнку с гулом печей, у одного из подсудимых дергается веко — словно пепел попал в глаз.

Чем дольше длится процесс, тем чаще обвиняемые просят аспирин от головной боли и чернила для писем домой. Они пишут о погоде, о супе, о том, как скучают... но ни слова о детских ботинках, валяющихся в углу экрана во время просмотра архивных кадров.

Смогут ли они хотя бы сейчас, под рокот кинопроектора, отличить ложь от правды — или так и умрут с верой в то, что море можно осушить словами?