Ночь медведей-убийц (2022)

Аляска, октябрь 1999-го. Биолог Кайра приезжает в посёлок, затерянный меж ледников и чёрных елей, чтобы найти пропавших медведей-гризли. Вместо следов зверей — рваные тросы на клетках, обугленные метки на деревьях и молчание местных, будто ветер выдул из них слова. Её дневник полнится загадками: *«Пометки гризли ведут к старой шахте, но кто разбросал там кровавые камешки-обереги?»*.

Здесь каждый закат — закон. Двери запирают на болты, окна крест-накрест заклеивают полынными ветвями. Старейшины шепчут про *«того, кто ходит в шкуре медведя»*, но отвернутся, если Кайра спросит в лоб. Даже её проводник, скептик в клетчатом рубаке, тушит костры раньше полуночи — словно боится, что пламя выдаст их кому-то... или *чему-то*.

Чем глубже Кайра лезет в подземные тоннели, тем чаще слышит рёв, что гудит в рёбрах, как вибрация от колокола. На плёнке диктофона — не рык зверя, а человеческий стон. А потом — тишина, прерванная скрипом двери её фургона...

Сможет ли она поверить, что древние страхи иногда прячутся не в лесах, а под кожей тех, кто смеётся у костра? И стоит ли рвать печать на шахте, если за каждой тайной слышится тяжёлое дыхание — своё собственное?