Жизнь и смерть в Помпеях и Геркулануме (2013)

В припудренной пеплом лавке у Форума — там, где тени фресок шепчутся с рассветом, — гончар Марк обжигает кувшин с трещиной, похожей на Везувий. Помпеи, 79 год. Город чешет затылок под вулканом, словно под дулом пистолета. Его сестра Ливия, вдова в двадцать три, тайно торгует амулетами от сглаза, но сама верит только в цифры: долги растут быстрее, чем виноград на склонах.

Однажды в обожженной глине Марк находит символ — три спирали, как на кольце римского центуриона, найденного в колодце с перерезанным горлом. Знак повторяется: на черепке у пекаря, в записях банкира-грека... Даже Ливия, стирая пыль с алтаря предков, вдруг дрожит, будто видит призрак вместо божка.

Чем чаще Марк спрашивает — тем глубже город хоронит ответы. Рыночные сплетни обрываются на полуслове, соседи крестят воздух, завидя его тень. Даже земля здесь врет: горячие ключи внезапно стынут, собаки воют на спящий кратер, а в вине оседает сера, как желтая соль.

Когда Ливия исчезает, оставив лишь мешочек ладана и следы копыт на дороге в Геркуланум, Марк понимает: играть в слепого с огнем больше нельзя. Но как искать правду в городе, где стены помнят каждую тайну, а живые — лишь глина в кулаке судьбы?

Сможет ли гончар разбить сосуд молчания — или сам станет пылью на фреске, что через тысячелетия кто-то назовет *"натюрмортом"*?

(Запахи тут — имбирный дым алтарей и кислота испуганного пота; звуки — скрип колес по камню, будто вулкан точит зубы.)