Наше время пришло (4 сезон)

В сибирской деревне, где даже ветер словно застрял в 90-х, пятнадцатилетний Витя находит в провалившемся погребе ржавый чемодан. Внутри — потёртый блокнот с чертежами шахты, пачка писем на немецком и фотография девушки, чьи глаза будто кричат сквозь пожелтевшую бумагу. Деревня живёт ритмом пьяных выходных и сплетен, но эти находки — как ток: они сводят Витию с тихим стариком-радистом, который шепчет про «проклятый штрек», и с Ликой, соседкой, что читает Шекспира в заброшенной водонапорке.

Пока Витя собирает пазл из обрывков, деревня будто сжимается: на стёклах его дома появляются трещины-паутины, старые друзья внезапно «заняты», а в лесу кто-то методично рвёт страницы из библиотечных книг про геологию. Даже отец, вечно прячущий глаза в стакане, вдруг хрипит: «Не лезь туда, где тень не от солнца». А как не лезть, если в каждом письме — намёк на деда Вити, исчезнувшего в штреке с целым отрядом, и на тайну, которая уже здесь, под ногами, в земле, пропитанной мазутом и страхом?

Чем ближе разгадка, тем больше вопросов: почему в местном клубе до сих пор крутят старые немецкие фильмы, и зачем Лика каждую ночь рисует на стене те же символы, что и в блокноте? Сможет ли Витя отличить тех, кто хочет помочь, от тех, кто десятилетиями хоронил правду под слоем льда и молчания? И главное — что страшнее: узнать, во что верил его дед, или понять, почему верить больше некому?

(Пахнет здесь не только тайгой: блокнот отдаёт горьким миндалём, а на обратной стороне фотографии — следы крови, впитавшиеся в надпись *«Время близко»*.)