Я — мальчик-волшебница (1 сезон)

В промозглом уральском городке, где фабричные трубы давно перестали дымить, пятнадцатилетний Семён находит в подвале развалившегося ДК сестру — вернее, то, что от неё осталось: шарф, пропахший машинным маслом и горелой карамелью, да криво выжженный на стене символ, который видят только он да бродячие псы.

Его магия — не взмахи палочек, а трещины в реальности: стекло лопается от взгляда, тени шепчутся на языке ржавых труб. Но здесь колдовство платится кровью — буквально. Каждый ритуал оставляет на руках Семёна прожилки, будто ржавчина прорастает под кожей. А ещё — отец, бывший инженер-литейщик, который после исчезновения дочери твердит, что «волшба сожрала её, как и мать», и глушит страх в водочном угаре.

Чем сильнее Семён прорывается сквозь пелену забытья, тем яснее: сестра не жертва, а соучастница. То ли она бежала от чего-то, то ли *к* чему-то. За ней маячит тень женщины в плаще из осколков — её глаза, как зеркала трамваев, отражают всех, кроме тебя. А ещё — старики во дворах затягивают песни громче, едва он проходит мимо, словно звуком можно стереть память...

Сможет ли Семён сжечь последние капли крови, чтобы докричаться до сестры, или его собственная магия превратит его в такой же пустой подвал — молчаливый, запертый, с ржавчиной вместо сердца?

(P.S.: Здесь магия пахнет не пыльными фолиантами, а сгоревшим трансформатором и дешёвой туалетной водой — той, что носила его сестра, смеясь сквозь слезы: «Это чтоб не слышать, как пахнет страх».)