Изгои Войны: Смерть Нации (2020)

1995 год. Глухомань за Уралом, где ветер гнет сосны в поклоне к ржавым рельсам. Шестнадцатилетний Лёха, с лицом, вечно заляпанным сажей от кочегарки, натыкается в заброшенном вагоне на потёртый планшет — внутри фото с отцом, которого не помнит, и схему тоннеля, ведущего *под* посёлком. Но здесь все давно забыли, что такое поезда: после войны станцию стёрли с карт, а местные шепчутся о «проклятом грузе», что взорвался в здешних штольнях.

Лёху гложет не любопытство — обида. Мать сжигает письма из города, старики крестятся при слове «тоннель», а одноклассники тычут пальцами в шрамы на его руках — следы «несчастного случая», о котором он не может вспомнить. Когда в школе исчезает учитель-историк, а в Лёхином сарае появляется свежая граффити-метка — три перечёркнутых круга, — парень понимает: кто-то *боится* его памяти.

Раскопки в запретной зоне обнажают ржавые каски, детали машин… не немецких. Советских. А в подземелье — бункер с дневниками на польском. Чем ближе Лёха к разгадке, тем явственней чужое дыхание за спиной: сосед-лесник вдруг дарит нож «на всякий случай», а лучший друг случайно называет ту ночь, когда горел дом Лёхиных, — дату, которой нет в архивах.

Финал виснет на лезвии: довериться ли матери, которая десятилетия притворялась, что не знает польского? Или шагнуть в тоннель, где свет фонаря выхватывает на стене свежую надпись: *«Они всё слышат»*…