Джулия (2021)

«Представь: рыбацкий посёлок на краю камчатских скал, где волны холодного океана бьются о ржавые корпуса консервных заводов. Семнадцатилетняя Джулия, с руками в царапинах от разделки лосося, находит в животе рыбы свёрнутую в трубочку фотоплёнку — на ней лицо её отца, исчезнувшего пять лет назад во время ночного погружения за крабом. Но как снимок попал в рыбу? И почему все в посёлке, от директора завода до местного водолаза-старовера, внезапно твердят, что «море не отдаёт своих секретчиков», стоило ей заикнуться о расследовании?

Чем ближе Джулия подбирается к разгадке — тем чаще глохнет мотор её лодки посреди пролива, будто что-то огромное и невидимое затаилось под килем. А ещё эти сны: отец в водолазном костюме стучит в иллюминатор её комнаты, но когда она просыпается, на стёклах остаётся жирный след, пахнущий глубинным илом...

Сможет ли она нырнуть туда, где кончаются карты и начинаются байки о морском дьяволе, или сдастся, как когда-то мать, променявшая поиски на бутылку и тихий шепот: «Он сам выбрал пучину»?»

— В тексте упор на атмосферу места (ржавые заводы, камчатские скалы), детали-зацепки (фотоплёнка в рыбе, след ила), намёки на мистику без прямого объяснения. Акцент на личной драме, а не глобальных ставках. Финал оставляет вопрос о доверии к памяти отца vs. правде посёлка.