Моя героиня (2022)

Пекин, сегодня. В душном офисе, где кондиционер гудит, как усталый дракон, сценаристка Маньси стирает пальцы в кровь, переписывая десятый вариант финала. Её истории задыхаются под слоем правок — пока в лифте она не сталкивается с актёром, чьи шрамы на запястьях *точь-в-точь* как у её старого, недописанного героя. Он улыбается, и в его глазах — тени ролей, которых ещё нет в сценариях.

Продюсеры требуют хэппи-эндов, но её тянет к финалам, где герои теряют больше, чем обретают. А он… он говорит фразами из её юношеского дневника, словно вырвал страницы из её прошлого. Чем искреннее становятся её диалоги, тем чаще на съёмочной площадке случаются *совпадения*: ожог на руке гримёра — точная копия сцены, написанной вчера. Коллеги шепчутся, что её ноутбук — портал в другое измерение, а курсор мигает, будто дразнит: «Ты уверена?»

Его смех хрустит, как смятые страницы. Её героиня в сценарии теперь носит её же имя. А в титрах всё чаще мелькает фамилия режиссёра, который два года назад назвал её истории «беззубыми».

Страх тут не в злодеях, а в том, что правда — как плохо заклеенная рана. Смогут ли её слова изменить чужую жизнь? Или жизнь, как всегда, перепишет её саму — строчка за строчкой?