Адское сборище 2 (2022)

Сибирь, 1998 год. Заброшенный шахтёрский посёлок, где снег даже весной припудривает ржавые гвозди на заборах. Семнадцатилетняя Лика возвращается в дом детства — искать брата, исчезнувшего после ночной смены в шахте. В его комнате: стены, испещрённые цифрами (как даты, но не из этого века), да дедовский приёмник, ловящий шёпот на частоте тишины.

Что толкает: Не записка, а *тишина* — ни милиция, ни соседи не признают пропажи. Будто брат стёрт из памяти, как надпись мелом под дождём. Лика роется в его вещах — находит ключ от заброшенной котельной, где по ночам слышен гул, будто под землёй кто-то... переписывает карту местности.

Нюансы: Здесь нельзя выходить после заката — не из страха, а по *договору*. Старожилы шепчутся, что шахта — не для угля, а для оплаты старых долгов. Даже воздух тут вязкий, как сироп: слова застревают в горле, фотографии в альбомах — с вырезанными лицами.

Повороты: Чем ближе Лика к котельной, тем чаще её имя звучит в эфире приёмника. Сосед-алкоголик, прежде молчаливый, вдруг выдаёт: «Он же предупреждал — не копай глубже Крещенской ямы». Но яма на карте брата помечена знаком, которого нет в мире...

Образы: Ледяные узоры на стёклах складываются в чужие инициалы. Замшелые страницы братанина дневника пахнут бензином и полынью. А в телефонной будке у шахты — трубка всё ещё тёплая, будто кто-то только что повесил.

Финал: Лика стоит у люка в котельной с фонарём и ключом. Из динамика приёмника — голос, точь-в-точь её собственный, шепчет: «Не бойся». Но доверять тут нельзя даже себе. Спуститься сейчас — или дождаться рассвета, который, похоже, здесь больше не наступит?