Конвульсии (2023)

В затерянном уральском городке, где улицы вросли в шахтёрскую пыль как старые шрамы, Катя разматывает магнитную ленту с голосом отца, которого хоронили дважды: сначала в молчании, потом — в закрытом гробу. 1991 год. Перестройка выжгла здесь надежды, оставив ржавые экскаваторы да шепотки в очереди за хлебом. На плёнке — скрип, паузы, код из цифр, совпадающий с номерами на столбах у запретной шахты. Но когда Катя подходит к её рту, воздух густеет, как кисель, а фонарь выхватывает на стенах детские рисунки мелом — точь-в-точь как те, что она оставляла в доме перед отъездом десятилетие назад.

Местные твердят, что подземные толчки — просто пласты сдвигаются, но почему тогда в аптеке исчезают йод и бинты, а старики крестят косяки, бормоча про «слепой пласт»? Чем чаще Катя включает кассету, тем яснее слышит за словами отца… свой собственный смех, записанный в детстве. А ещё — шум, похожий на сердцебиение, которое ускоряется с каждым днём.

Сможет ли она спуститься в шахту, зная, что мать когда-то выбрала бегство именно оттуда — бросив и дочь, и слова? Ветер тут сбивает с ног, пахнет смолой и мокрым свитером из прошлого, а правда, кажется, зарыта так глубоко, что копать придёся в себе.