Ярость зомби (2023)

В рыбацком посёлке на краю камчатских сопок, где туман впивается в кожу как иглы, семнадцатилетняя Лена-радиомеханик находит в заброшенной маячной будке сигнал: монотонный стук азбукой Морзе на языке, вымершем столетия назад. Её протез (левая нога не дожила до школы) глухо цокает по ржавому полу, а в наушниках — голос, похожий на отца, пропавшего в шторм три года назад. Здесь верят, что море забирает только готовых, но Лена знает: папа не стал бы бросать её с матерью-алкоголичкой, даже если бы призраки волн позвали.

Посёлок живёт по уставу глухих телефонных будок: после заката — щелчок замков, шторы наглухо, шаги за стеной — не твои. Но Лена ловит в эфире шёпот: *«Раскрой глаза, когда они придут»* — и сны ведут её к обрыву, где чёрные паруса рвутся из тумана. Чем упорнее она ищет источник сигнала, тем чаще соседи крестятся при встрече, а в её мастерскую подбрасывают мёртвых чаек с переломанными крыльями.

Секрет в том, что протез Лены — не просто железка: он ловит частоты, недоступные живым, а замшелый динамик в её груди гудит молитвой на языке тех, кто давно в иле. Когда начальник порта предлагает «закрыть лавочку» в обмен на правду об отце, Лена понимает: ключ не в сигнале, а в том, кто её *слышит* сквозь стальные суставы.

Сможет ли она отключить слух, чтобы не стать проводником для тех, кто стучится в мир через рваные раны океана, — или её жажда ответов разорвет тонкую плёнку между волной и берегом, где уже трепещут тени с палубы *«Святого Вилия»*, корабля-призрака, чьё имя здесь не произносят вслух?..