Восточный Берлин, 1984. За окнами бетонных многоэтажек висит тусклый свет уличных фонарей, а в квартире драматурга Драймана виниловая пластинка играет *«Сонату доброго человека»* — так громко, что соседи стучат по батарее. Но капсулу скрытого микрофона в вентиляции не заглушить даже музыкой: капитан Штази Вислер, сидя в пыльном кабинете с папками доносов, день за днём записывает каждое слово, каждый вздох. Его рука, привыкшая выводить в протоколах «подозрительную активность», вдруг замирает над
Венеция, где каждый камень помнит шепот заговорщиков. Осенний туман обволакивает гондолы, как пепел после невидимого пожара. Фрэнк, американский математик с билетом в один конец, ловит на себе взгляд женщины в платье цвета ночных волн — её улыбка острее лезвия *кьяры*. Она просит его сыграть роль давно исчезнувшего любовника, и теперь тени на набережной Сан-Марко шевелятся слишком осознанно. Её прошлое — лабиринт с зеркальными стенами: полиция шепчется о пропавших алмазах, мафиози в бархатных
В застывшем от ржавчины и соли посёлке у края земли механик Семён чинит катеры, пока волны бьются о бетонные плиты бывшего советского завода. Его сестра, всегда оставлявшая на столе недописанные стихи о крыльях, исчезает в туманное утро, а под подушкой он находит связку ключей с бирками-номерами — словно шифр к цеху, где десятилетия шептались о «плане, который не назвать». Соседи твердят, что Лера сбежала с моряком, но в их голосах — привкус металла, как от воды из ржавых труб. Чем чаще Семён