Парижская опера, 1881 год. Под позолоченными сводами, где люстры мерцают, как сплетённые из слёз, прячется театр, чьи подземелья глубже, чем кажется. Здесь молодая певица Кристина слышит голос в стенах: он учит её петь так, что дрожат стёкла в бокалах шампанского, но требует взамен ни слова о себе. Её мелодии становятся крыльями, но каждый взгляд в зеркало — словно ловушка: в отражении мелькает тень в белой маске, чьи пальцы оставляют на нотах следы, будто обожжённые кислотой. Театр живёт по
Париж, 1968. За окнами бушуют студенческие бунты, а в квартире с потрескавшимися обоями трое чудаков играют в кино. Изабель, с губами, выкрашенными в цвет киноплёнки, и её брат-близнец Тео, чей смех звенит как разбитый проектор, заманивают американца Мэттью в свой мир: здесь Катрин Денёв танцует под плитами старого паркета, а споры о Годаре ведутся шепотом, пока город горит. Их правила? Жить сквозь призмы экрана: угадывать кадры с закрытыми глазами, воссоздавать сцены из *Гражданина Кейна*
- Год выпуска: 2017
- Страна: Великобритания
- Жанр: Фильмы
- Продолжительность: 01:58
- Премьера (Мир): 2017-09-11
- Качество: BDRip
«В сибирской деревне, где зимы выгрызают память из стен, шестнадцатилетний Алёша находит в заброшенном гараже дневник, пропитанный запахом бензина и полыни. Страницы, склеенные временем, ведут к ящику с ржавыми ключами и фото исчезнувшего отца — человека, о котором здесь говорят шепотом, будто имя его обжигает губы. Но деревня не любит ворошить прошлое: старики крестятся на иконы с треснувшими ликами, а сверстники внезапно глухнут, стоит заикнуться о «той аварии» на местном заводе. Чем больше
В затерянной сибирской деревне, где даже снег кажется седым от старости, шестнадцатилетний Алёша находит в полуразрушенной бане дневник, присыпанный золой. Замшелые страницы пахнут бензином и полынью, а между ними — карта, ведущая к отметке «Х», и ржавый ключ, обёрнутый в газету 1972 года. Деревня, словно спящий медведь, нехотя шевелится: кто-то по ночам подбрасывает в окна угольные крошки, а старики шепчутся о «проклятом прииске», будто ветер доносит их слова до самого Алёшиного порога. Его
В рыбацком посёлке на краю камчатских скал Лика, биолог с гитарой вместо скальпеля, находит в отцовской лодке странный фонарь — его свет оставляет на стенах силуэты существ, которых нет в её учебниках. Местные шепчутся о «зверогонцах» — тех, кто уводит косяки рыб в туман, спасая их от траулеров, но после шторма на берегу появляются следы, похожие на перепончатые ладони с синими царапинами. Всё, во что верила Лика, трещит по швам: наука молчит, отец перед смертью разбил все пробирки, а подруги
В пещерах Ле-Вахи, где свет камней Канохи гаснет, словно задыхаясь в густом воздухе, Тоа Нува замечают, что их доспехи покрываются инеем изнутри. Не тень, а что-то *другое* — липкое, живое — ползёт по механизмам острова, превращая шестерни в паутину, а голоса друзей — в эхо из прошлого. Здесь тени не убивают — они переписывают. Даже земля под ногами меняет узоры, будто кто-то стирает память Мата Нуи страница за страницей. Герои не спасают мир — они спасаются от самих себя. Каждая их победа
В переполненной клинике, где стены выцветшие, как старые рентгеновские снимки, офтальмолог внезапно видит только молочно-белую пелену — будто кто-то выжег сетчатку вспышкой фотоаппарата. Город захлёстывает волна «белой слепоты», но власти запирают больных в заброшенном санатории, где полупустые пачки лекарств валяются рядом с консервными банками, ржавыми, как кровь. Здесь нет героев в плащах — только испуганные люди, чьи прошлые жизни (адвокат, проститутка, старик с чёрной повязкой на глазу)
Мастерская Джеппетто тонет в пыли веков: стружки кудрявятся на полу, как седые локоны, а полуночные часы бьют на три минуты позже, чем везде. Его новый сын — мальчик из сосны и тоски — щебечет вопросами, но каждое «почему» оставляет занозы в его голосе. Мир здесь живет по капризам: тени цепляются за лужи, как бумажные кораблики, а ложь не удлиняет нос, а окрашивает слова в прозрачный цвет, делая их невидимыми для тех, кто не хочет слышать. Джеппетто мастерит часы, которые должны повернуть время
Венеция, где каналы как лезвия под свинцовым небом. Отелло — генерал, чьи доспехи скрывают не шрамы, а шепот чужеземца в горле, даже когда триумф гремит салютами. Его брак с Дездемоной — искра в пороховом погребе крепости на Кипре: здесь офицеры пьют вино из ржавых кубков, а слова «честь» и «друг» пахнут по-разному за спиной. Подстрекает не меч, а тихий яд сомнений: Яго, словно тень, вплетает в уши истории о платке, вышитом шелками, — реликвии, что внезапно стала уликой. Чем упорнее Отелло ищет
Франция, 1386 год. Замшелые стены Нормандии пропитаны запахом влажной шерсти и железа — здесь честь измеряется клинком, а правда тонет в шепоте придворных. Жан де Карруж, обветренный войной рыцарь с рубцами вместо слов любви, требует дуэли, когда его жена Маргарита шепчет о насилии. Но обидчик — Жак Ле Гри, его бывший друг, чья улыбка острее кинжала, — клянется, что всё было иначе. Маргарита, словно пергамент под дождем, медленно распаляется: её голос — искра в мире, где женщины молчат, а
Ключи от рая, зарытые в песке. На пляжах Флориды, где солнце плавит асфальт, а волны шепчут похабные анекдоты, живет Моундог — поэт-анархист в выцветших шортах и с гитарой, на которой не хватает струн. Его жизнь — бесконечный карнавал: ром с перцем в пластиковых стаканах, ночи под пальмами с такими же потерянными душами. Но когда внезапная смерть жены оставляет ему не наследство, а условие («напиши хоть одну гениальную строчку — или лишишься всего»), его хаос обретает форму шторма. Прошлое
1968 год. Где-то в Саргассовом море, стальной корпус корабля «Эспера» скрипит, будто челюсти невидимого чудовища сжимают его в тиски. Капитан Лансер — человек с тенью в резюме и компасом вместо сердца — ведет команду сквозь туман, густой, как застывшая ртуть. Они не ищут славы: на борту — ученая с ящиком пленок, где шепчутся голоса погибших кораблей, и механик, чьи руки дрожат от воспоминаний о подземных взрывах в Праге. Их моторы глохнут у кромки вод, где волны встают вертикально, как