На краю рыбацкого посёлка, где волны глотают маячные огни, три сестры Гарви — Молли, Лора и тихая Эмма — находят в старом маяке дневник матери, исчезнувшей десять лет назад. Страницы, пропитанные запахом водорослей и машинного масла, ведут к заливу, где по ночам мерцает огонь, которого нет на картах. Но в посёлке, где каждый знает, как правильно молчать, вопросы сестёр раскалывают лед: соседи прячут фотоальбомы, а в школе стирают имена погибших в кораблекрушениях. Молли, старшая, копает глубже
«Представь: ржавые купола подземного города-шахты, где воздух пропитан статикой старых генераторов. Мики, 17-летний мусорщик, находит в тоннеле устройство — холодный металлический диск, мерцающий, как глаза совы. Он помнит этот узор: та же спираль была вытатуирована на руке отца, исчезнувшего в штольнях год назад. Здесь каждый глоток кислорода учтен, каждое движение — под колпаком надзирателей-автоматов. Но диск вскрывает систему: камеры замирают, когда Мики рядом. Случайность? Пока он не
«Чёрный берег» (2024) Представь: ржавый маяк на краю света, где волны дробятся о скалы, как стекло. Лера, водолаз с треснувшей душой, возвращается в забытый портовый городок, где двадцать лет назад исчез её отец — капитан сгоревшего танкера. Теперь она ныряет в чёрную воду, а вместо ржавчины находит в трюме затонувшего судна детскую куклу — свою, ту самую, что унесло штормом в день катастрофы. Здесь каждый камень помнит прошлое: старики крестятся при упоминании «ночи угля», рыбаки шепчутся о
В приморском городке, где волны выплёвывают на берег ржавые якоря и осколки бутылочного стекла, семнадцатилетняя Вера находит в подвале заброшенной маячной станции коробку с плёнками. Кадры сняты её матерью, исчезнувшей десять лет назад, — но вместо семейных праздников там лица незнакомцев, повторяющих одни и те же фразы, словно молитву. Город, живущий под рёв туманов и шепот приливов, *замолкает* при её вопросах. Даже отец, моряк с руками в синих узлах татуировок, прячет глаза, когда Вера
В потрескавшемся английском поместье 1940-х, где тени на стенах не совпадают с теми, кто их отбрасывает, доктор Фарадей — человек науки в поношенном костюме — пытается спасти не пациентов, а само *место*. Не болезнь, а стыд — дом Эйрсвик рассыпается, как битое стекло под ногами аристократии. Хозяйка шепчет о «маленьком незнакомце», но дети смеются сквозь сны, а в коридорах пахнет плесенью и йодом — будто дом заживо гниет. Чем чаще Фарадей возвращается (якобы лечить девочку с ожогами), тем