В подвале полузаброшенного офиса соцзащиты, где воздух пропитан пылью и кислым запахом старых чернил, Лиза находит папку с именами. Каждое вымарано красным крестом, как диагноз. Она пришла сюда помочь одинокой старушке, а теперь её пальцы дрожат над строчкой: «Клиент №0812 — Лизавета Громова, 12 лет». Её детство. Её забытая история. Коллеги шепчутся у кулера, будто знают, что она вскрыла. Правила тут странные: нельзя спрашивать о делах старше пяти лет, нельзя искать тех, кто «вышел из системы».
В глухой деревне, где сосны шепчутся с ветрами, Ольга — женщина с глазами, как затушенные угли — находит под полом избы старую икону, пронзенную ржавым гвоздём. Её дочь, замкнутая как весенний ручей подо льдом, с тех пор шепчет во сне слова, которых нет в местном наречии. А по ночам за околицей воет зверь, чей след слишком велик для волка... Деревня живёт по законам, высеченным в камне поколениями молчальников: здесь не задают вопросов, если тени на стене стали слишком густы. Но Ольга, чьё
В заснеженном городке, где улочки петляют как спутанные нити, тринадцатилетняя Варя находит в подвале бабушкиного дома коробку с игрушками — все битые, обугленные, будто пережили пожар. Каждый вечер по радио звучат одни и те же советские детские песенки, а взрослые шепчутся о «несчастном случае», которого не было. Но когда Варя замечает, что снежные узоры на окнах складываются в цифры из пропавшего календаря, тишина городка трескается, как лёд под ногами. Чем ближе она к разгадке, тем