Первая ведьма. Новые души (2024)

В рыбацком посёлке на краю чёрных песков, где волны шепчутся с призраками отливов, Вера возвращается после смерти матери — и находит в её сундуке гримуар с приливами на страницах. Книга пахнет ржавчиной и сосновой смолой, а буквы стекают вниз, будто убегая от взгляда. Посёлок, где каждый третий сон — вещий, а в сетях вместо рыбы порой запутываются тени, молчит: никто не признаёт, что знал мать-одиночку колдовать. Но когда в бухте начинают находить лодки с пустыми пледками (якоря на месте, удочки — нет), Вера замечает закономерность: узлы на верёвках повторяют знаки из гримуара.

Чем чаще она их вяжет, тем ярче всплывают в памяти чужие моменты — детство соседа, ссора учительницы с мужем, словно страницы книги впитывают прошлое всего посёлка. Но зачем матери собирала эти истории? И почему теперь старухи на рынке крестятся, глядя на Верушкины браслеты из спутанных ниток?

Нюанс: здесь ведьмы не умирают, а перерождаются — но для этого нужно стереть себя из памяти живых. Мать Веры выбрала забвение, чтобы дочь стала *первой* в новом цикле. Вот только Вера не хочет терять последние обрывки её голоса, спрятанные в гримуаре... даже если это лишит сил обеих.

Поворот: когда в сетях появляется первый труп с лицом, словно вымытым из фотографии, Вера понимает — кто-то крадёт не только память, но и лица. И её гримуар вдруг открывает страницу с её собственным именем, написанным почерком матери... зачёркнутым трижды.

Финал вопроса: можно ли стать новой душой, не предав старую? Или здесь, где даже море отдаёт добычу лишь ценой потери, приходится платить за магию — *собственным лицом?*

*P.S.: А ещё представь запах чёрного пляжа после дождя — соль, водоросли и что-то сладкое, будто в песке растворяются леденцы, которые мать прятала Верке в карманы перед школой...*