Смерть, снесшая яйцо (1968)

**В рыбацком посёлке на краю ржавых маяков,** где волны годами выплёвывают на берег битое стекло и ракушки с ликами святых, **Вера возвращается в дом бабушки — скрипучую избушку на сваях, пропитанную запахом йода и забытых обещаний.** 1991-й. СССР трещит по швам, а здесь, среди шатких мостков и молчаливых соседей, время будто застряло в желудке чайки — с костями и пластиковыми кольцами.

**В сундуке под половицей она находит яйцо:** не птичье, не змеиное, а чёрное, холодное, как глубинная вода. Рядом — письмо от пропавшего брата: *«Оно вылупляется, только если солгать трижды перед рассветом»*. Но бабушка, знавшая шепот приливов лучше Библии, учила Веру **не врать даже морю — иначе оно заберёт голос взамен.**

**Посёлок не помогает.** Рыбаки крестятся, глядя на её спину, дети дразнят тень за окном с крыльями, а староста вручает ключи от маяка, будто отмаливая грех. **Чем чаще Вера шепчет яйцу полуправды** («*Я не боюсь*», «*Я не вернусь*»), **тем явственнее в тумане маячит силуэт с её лицом — но в платье из водорослей и с жемчужными зрачками.**

**Выбор прост и невозможен:** разбить скорлупу сейчас или дождаться, когда тайна брата вырвется наружу? **Но как верить себе, если каждое утро море всё ближе подбирается к порогу — и шепчет на её голос?**