Антоний и Клеопатра (1972)

«Александрия, где Нил выдыхает жар спящей змеёй, а в мраморных залах дворцов воздух густеет от нарда и предательств. 1972-й рисует Антония не бронзовым героем, а человеком, чьи доспехи обрастают ржавчиной от бессонных ночей: он разрывается между холодным железом Рима и пальцами Клеопатры, в которых тают даже законы физики. Египет здесь — не декорация, а живой противник: песок забивается в шестерни политики, вино на свитках сената оставляет кровавые пятна, а каждое слово царицы — ставка в игре, где ставят не на империи, а на то, чтобы удержать зарю чуть дольше.

Но Рим шепчет за спиной — не мечом, а пергаментами с печатями, которые Антоний читает при свете факелов, пока Клеопатра спорит с волнами за окном. Кто здесь ловец, а кто жертва? Письма приходят с разорванными сургучными крыльями, союзники стучат в двери, оставляя на пороге тени, а карты военных походов путаются с узорами на шёлковых простынях...

Сможет ли полководец, привыкший дробить стены таранами, разглядеть трещину в зеркале, которое царица подносит к его лицу — чтобы он забыл, чьё отражение в нём тонет?»

*P.S. За каждым кадром — гул натянутой тетивы: кажется, ещё миг, и стрела пронзит не щит, а что-то, что уже не склеить ни золотом, ни клятвами.*