Концерт Майкла Джексона в Бухаресте (1992)

Бухарест, октябрь 1992.
Воздух на стадионе «Лия Манолиу» густеет от криков, словно гроза вот-вот хлопнет в литавры. По краям сцены — ряды солдат, еще вчера державших приклады наизготовку, а сегодня барабанящих каблуками в такт. Среди толпы — Лука, 19 лет, гитарист подпольной панк-группы, чьи пальцы до сих пор помнят, как прятать кассеты с западными мелодиями под половицами. Он не за билетом пришел: в кармане — пленка с его демо, пропитанная запахом дешевого табака и надеждой, что *кто-то* здесь поймет его аккорды, вырванные из тисков цензуры.

Но румынская осень — не союзник. Охранники в слишком новых костюмах шепчут в рации фамилии, а старые знакомые Луки, те, что когда-то доносили на его отца, теперь тычут пальцами в его рваные джинсы. «Им нужны куклы, а не голоса», — бросает ему вслед девушка с афишей, где Майкл застыл в иконописном золоте.

Чем ближе Лука пробирается к кулисам, тем чаще ловит взгляды солдат — не в такт ли он шагает? А в кармане демо-кассета жжет, как гильза. Поворот: за сценой он видит, как чиновник с орденом Чаушеску на лацкане разрывает чью-то записку, шепча: «Здесь поют только призраки».

Сможет ли Лука бросить кассету в море огней, зная, что за каждым прожектором — глаза тех, кто годами учил его молчать? Или звук его гитары, как в 89-м, снова станет не гимном, а снарядом?

*P.S. Представь: где-то в толпе кто-то держит транспарант с надписью «Libertate», краска стекает под дождем, как слеза.*