Атлантида: Конец мира, рождение легенды (2011)

На закате, среди обломков кораблей, что столетиями шепчутся с прибоем, морской археолог Лина находит раковину с трещинами, похожими на карту забытого города. Её пальцы дрожат не от холода — символы на перламутре мерцают, как биолюминесценция медуз, хотя раковина сухая, как пыль архива. Здесь, в рыбацком посёлке, где волны выплёвывают на берег ржавые цепи и стеклянные шары неведомых эпох, её брат исчез год назад, оставив лишь блокнот с набросками крыльев — не птичьих, а словно выточенных из воды.

Местные отводят глаза, крестятся при слове «глубина», а старый водолаз, когда-то учивший её нырять, теперь глух к вопросам — его лодка исчезает в тумане, стоит Лине заговорить о находке. Но раковина не молчит: по ночам она поёт голосом, похожим на брата, а в библиотечных свитках, пахнущих йодом и дегтем, Лина находит упоминания о стене, что не защищает, а *удерживает*.

Чем ближе она к разгадке, тем чаще сны настигают её наяву — приливы совпадают с её шагами, а в зеркалах маячит силуэт с жабрами вместо шрамов. Но правда ли это ключ, или ловушка, сплетённая морем? И что страшнее — узнать, почему брат стер последнюю запись в блокноте, или обнаружить, что её собственное имя высечено на камнях у подножия подводной колоннады?

Сможет ли Лина отличить зов крови от шепота течения, которое тянет её вниз — туда, где даже тени тонут без следа?