Хичкок/Трюффо (2015)

Лос-Анджелес, 1962 год. В затемнённой студии, где пахнет старым киноплёнкой и сигарами с привкусом кофе, толстый француз в очках, больше похожий на библиотекаря, чем на режиссёра, задаёт вопросы человеку в строгом костюме, чьи глаза мерцают, как лезвия. Это не допрос — это Франсуа Трюффо и Альфред Хичкок говорят о страхе. Не о монстрах, а о том, как тень на стене или скрип двери могут превратить зрителя в сообщника.

Трюффо, бунтарь новой волны, верит, что кино — это нож, разрезающий реальность. Хичкок, мастер иллюзий, прячет за анекдотами о съёмках *"Птиц"* старую рану: его считают шоуменом, а не художником. Каждый их разговор — игра в кошки-мышки: француз копает вглубь, англичанин отшучивается, но в титрах между строк проступают признания — о власти, одиночестве, о том, что настоящий ужас рождается не в темноте, а в свете проектора.

Чем дольше длится их недельная беседа (восемь дней, 50 часов записей), тем яснее: это не интервью, а дуэль двух гениев, где кадры из *"Головокружения"* или *"400 ударов"* становятся шифрами их собственных страхов. Трюффо, как мальчишка, ищет отца в холодном мэтре. Хичкок, за железной маской, позволяет себе усмехнуться — впервые за годы.

А ты, слушая их, ловишь себя на мысли: что страшнее — монстр в кадре или тихий голос, шепчущий, что даже создатели кошмаров боятся остаться непонятыми? И когда плёнка заканчивается, остаётся вопрос: чей триумф в финале — того, кто раскрыл секреты, или того, кто унёс главную тайну в могилу, оставив нам лишь тени на экране?