Гротеск (2022)

В старом одесском театре, где люстры давно покрылись паутиной из пыли, реставраторка Вера находит за зеркалом с треснувшей ртутью пьесу, написанную кровью и сажей. Листы прилипают к пальцам, словно кожа, а реплики персонажей повторяют ссоры её детства — те, что случились здесь же, до пожара, который она едва пережила. Город шепчет: *«Не трогай»*, но Вера сводит следы — странные отметины на стенах совпадают с ремарками в тексте. Каждая новая декорация, которую она восстанавливает, оживает по ночам: тени актёров репетируют под полом, а в гримёрке кто-то стирает её записи, оставляя вместо них лепестки высохших роз.

Чем точнее Вера воссоздает спектакль, тем чаще встречает на улицах лица из пьесы — старуху с зелёным зонтом, мальчика, мнущего в руке свинцовый шарик. Они молчат, но кивают, будто ждут её решения. Сжечь текст — или произнести финальный монолог, зная, что каждая роль здесь когда-то стоила кому-то жизни?