Драгонеро. Сказания Паладинов (1 сезон)

На окраине заброшенного шахтёрского посёлка, где ржавые вышки впиваются в небо как кривые иглы, семнадцатилетняя Катя-«Костер» чинит моторы на свалке, пряча под перчатками ладони, обожжённые странным пламенем — тем, что оставляет следы, видимые только при лунном свете. Её подталкивает не героизм, а долг: три года назад её приёмный отец, бывший паладин-диссидент, исчез, оставив лишь автоответчик с шестью секундами тишины — и ключ от ангара, где ржавеет драгонеро, боевой экзоскелет эпохи Раскола.

Здесь паладины — не рыцари, а изгои, связанные клятвой молчания: каждое произнесённое ими слово укорачивает жизнь дракона, чьи кости сплетены с их плотью. Когда Катя, нарушив запрет, запускает ядро драгонеро, механизм оживает — но не она им управляет. *Он ведёт её,* повторяя маршруты отца, а в радиоприёмнике шепчутся голоса, похожие на голоса соседей, которых она знала с детства...

Чем чаще она вплетает в схему машины обрывки своих воспоминаний, тем явственнее на стенах мастерской проявляются трещины — точь-в-точь как шрамы на её руках. Даже чай в кружке закипает без огня, если она врёт. А солдаты из «Синдиката Воссоединения», что десятилетиями искали драгонеро, вдруг перестают стучать в двери — будто ждут, пока она сама сорвётся с крючка...

Сможет ли Катя отличить правду отцовских записей от эха машины, которая, кажется, помнит его иначе, чем она? И что страшнее — разбудить дракона или узнать, почему её пламя оставляет следы только для тех, кто уже мёртв?

*P.S.: Представь неоновый крест на ржавой броне, запах солярки, смешанный с полынью, и статику в телефоне, что на повторе шепчет: «Прости».*