Бог гнева (2023)

В рыбацком посёлке, где туман впивается в кожу как иглы медуз, Лика — женщина с руками в шрамах от сетей и молчанием крепче узлов — вытаскивает из воды не рыбу, а ржавые цепи с клыкоподобными крючьями. Они пахнут не морем, а пеплом, словно их выковали в глубине вулкана. Посёлок шепчет: «Выбрось, не буди», но цепи звенят по ночам в её сарае, будто отмеряют время до чего-то, что ползёт по дну, сдирая ракушки со скал.

Лике мешает не только глухое упрямство старейшин, сжимающих семейные Библии с рисунками, непохожими на святых. Её преследует собственный страх — та ночь, когда мать ушла в шторм, оставив на столе луковицу с вырезанным знаком, идентичным узорам на цепях. Теперь девчонка-почтальон, чьи пальцы синеют от чернил, подбрасывает Лике старые телеграммы: «Они знают про твой ящик с картами. Беги».

Чем чаще Лика чинит лодку под взглядами чаек, застывших как часовые, тем яростнее волны выбрасывают на берег обломки ларцов с её детскими локонами внутри. Соседи крестятся двумя перстами, шепчут «Бог гнева» — но это не имя, а предупреждение.

Сможет ли она отплыть на рассвете, не оглянувшись на огонёк в окне отца, который тридцать лет жжёт фонарь на пустом причале?