В заброшенном лесничестве под Архангельском, где стены бараков пропитаны запахом смолы и старых страхов, бывший пожарный Игнат находит в пепле сгоревшей казармы чёрный фолиант с застрявшим между страниц клочком детского свитера. Его гонит не долг — расследовать исчезновение младшего брата, который верил, что лес «дышит чужими голосами». Но чем больше Игнат вчитывается в шипящие строки дневника («*буквы будто царапают стекло изнутри*»), тем яснее: соседи знают, почему в чащобе не селятся звери,
Сибирь, конец 90-х. Алёша, пятнадцатилетний паренёк с рваными шнурками на ботинках и вечно холодными ладонями, находит в покосившемся сарае потрёпанный дневник. Замшелые страницы пахнут бензином и полынью, а между ними — карта, где крестиком отмечена глушь за рекой, куда даже рыбаки не заплывают. Его отец исчез там полгода назад, но деревня молчит, будто язык проглотила. А теперь и мать, стирая слёзы в клетчатый фартук, шепчет: *«Не лезь, сынок, не наше это дело»*. Но как не лезь, когда на
В сибирской глухомани, где зима 90-х выгрызла из стен домов последние краски, шестнадцатилетний Алёша находит в ржавой бочке из-под солярки потрёпанный дневник. Его страницы, пропитанные бензином и полынью, ведут к заброшенному бункеру за околицей — месту, которое старожилы называют «псоглавой ямой». Но деревня молчит: здесь не задают вопросов, а по ночам не стучат в чужие окна. Правило первое. Алёше плевать на правила. Он копает глубже — в прошлое отца, сгинувшего в тайге, и в странные
Броукенвуд, 2014. Тихий городок, где сосны шепчутся с туманами, а на крыльце старого кинотеатра до сих пор висит афиша с названием, стёртым дождями восьмидесятых. Сюда возвращается Лина, бросившая эти улицы десять лет назад после пожара, о котором все говорят шёпотом. Не дом — память ждёт её: в подвале, среди ящиков с детскими игрушками, она находит письма сестры, исчезнувшей в ту самую ночь. Чернила выцвели, но фраза «они не ушли, просто спрятались» горит как свеча в темноте. Город
В заброшенном портовом городке конца 90-х, где ржавые краны застыли, как скелеты гигантов, бывший вор-карманник Витя находит в конверте с деньгами за «последнее дело» фотографию своей сестры — той самой, что исчезла десять лет назад, оставив лишь записку, прожжённую по краям, будто её пытались спасти от огня. Ему мерещится её смех в шуме прибоя, а местные, потупив взгляд, шепчут: *«Здесь всё решает Букварь»* — старинный кодекс, где каждая глава начинается с смерти. Чем больше Витя рыщет по
В крошечном приморском посёлке, где волны бьются о ржавые остовы кораблей, шестнадцатилетний Антон собирает доски для серфа из обломков старого завода. Его мир — это солёные брызги на губах, отец-рыбак, считающий увлечение сына «блажью городских», и подруги-волны, которые шепчут: *«Ты сможешь сильнее»*. Но когда на заброшенном маяке появляются чужие граффити — кричащие, как вызов, — Антон понимает: он не единственный, кто ищет ту самую волну. Проблема в том, что каждый поворот здесь напоминает
В прицепном парке, где ржавые фургоны соседствуют с осиротевшими ёлками, Эш Уильямс моет посуду в перчатке, скрывающей железную ладонь. Его прошлое — это шрамы, запах пороха и книга, которую он сжёг двадцать лет назад. Но *та* ночь возвращается: страницы «Некрономикона» оживают в его треснувшем трейлере, липкие от смолы, которой не бывает в этом мире. Теперь каждый демон, которого он рубит цепной пилой, оставляет на стенах не кровь, а стихи на забытом языке — и они растут, как плесень. Его
Сибирь, 1996. Алёша, пятнадцатилетний сын спившегося геолога, натыкается в полуразрушенной избушке на дневник с картой — замшелые страницы пахнут бензином и полынью, а линии ведут к месту крушения поезда, которого нет в учебниках. Деревня живёт по железному правилу: *«Строго на запад — только мёртвые»*, но парня гложет другое: он хочет доказать, что отец, высмеянный за «бредни о золотой жиле», не сошёл с ума. Подростка подстёгивает не любопытство, а ярость от безысходности: школа-интернат на
Представь: ветреный приморский городок в Новой Зеландии, где волны бьются о скалы, словно пытаются стереть тайны. Джордж Тёрнер, газетный обозреватель с потрескавшимися очками и привычкой жевать ручки, сюда не *приехал* — он сбежал. В кузове грузовика — два подростка, коробки с книгами и призрак жены, который не решается выйти на солнце. Каждую неделю он пишет ровно 800 слов — ритуал, чтобы не утонуть в прошлом. Но первые же колонки о «тихой жизни» будят змеиный клубок: соседи в пабе замолкают
- Год выпуска: 2015
- Страна: Новая Зеландия
- Жанр: Фильмы
- Продолжительность: 01:36
- Премьера (Мир): 2015-09-11
- Качество: HDRip
В сибирской глухомани 90-х, где ржавые трубы бывшего завода торчат из снега как кости, шестнадцатилетний Алёша находит в заброшенном бомбоубежище дневник — замшелые страницы пахнут бензином и полынью, а между ними дрожит карта с меткой: *«Здесь мы сожгли свои крылья»*. Его гнетёт не просто любопытство: отец Алёши, танцор-самоучка, исчез год назад, оставив лишь потрёпанные кеды с выцветшими стразами. Теперь парень замечает, что линии на карте совпадают с узором трещин на стене их избы — будто
- Год выпуска: 2015
- Страна: Новая Зеландия
- Жанр: Фильмы
- Продолжительность: 01:26
- Премьера (Мир): 2015-03-14
- Качество: BDRip
В промозглом портовом городке, где ржавые краны застыли в немом поклоне морю, патологоанатом Вера находит в кармане погибшего моряка смятый конверт с фотографией — на ней она сама, датированной завтрашним днём. Расследование ведёт её в подпольный клуб, где экстаз гостей измеряют датчиками, а стены шепчут чужие секреты. Чем ближе Вера к разгадке, тем чаще в её квартире пахнет жасмином — цветы, которые она не покупала, а соседи в порту крестятся, глядя ей вслед. Повороты: записи в её блокноте
- Год выпуска: 2015
- Страна: Новая Зеландия
- Жанр: Фильмы
- Продолжительность: 01:10
- Премьера (Мир): 2015-06-27
- Качество: DVDRip
«Представь ночной Санкт-Петербург, где дождь не стихает неделями, а в лужах под ногами мелькают тени с острыми плавниками. Здесь Майя, бывший гидролог, развозит пиццу на ржавом скутере, чтобы оплатить долги за закрытую лабораторию. Её преследует не просто призрак акулы — он *материализуется* через любую воду: конденсат на окнах, слезы, даже капли крови на асфальте. Город, привыкший к мифам о потопах, шепчет: «Это просто легенда», но трупы с кружевными ранами на боках говорят иначе. Майя знает —