Операция «Мясной фарш» (2022): Владивосток, промозглый март. Виктор, бывший разведчик, теперь рубящий мясо в полузаброшенной лавке, находит в тушке свиньи свёрток, пропитанный запахом крови и… одеколоном его старого напарника. Внутри — фото дочери, которую он не видел десять лет, и ключ от ячейки в порту, где ржавые контейнеры шепчутся скрипом на ветру. Его подталкивает не долг, а тихий укор: три года назад он сжёг досье операции, думая, что спасает её. Теперь каждый шаг вскрывает прошлое — в
На окраине Припяти, где ржавые качели скрипят на ветру быстрее, чем растут деревья, бывший ликвидатор Игнат находит в подвале заброшенной школы чемодан с плёнками. Снимки — не его зона, но на них лица: те, кого давно стёрли из архивов. Город молчит, будто губы срослись под свинцовой пылью, а каждый шаг по сугробам оставляет следы, похожие на трещины в стекле. Его гонит не любопытство — договорённость с мёртвым: брат-фотограф исчез в зоне отчуждения, оставив лишь обгоревший пропуск с чужим
Наполеон (2023) Представь: Париж, 1804 год. Ветер с Сены несёт запах пороха и ладана — коронация уже близко. Но сам император в полумраке кабинета разглядывает не карты сражений, а потёртый медальон с портретом женщины. Его пальцы, привыкшие сжимать эфес шпаги, дрожат. Всё, что он завоевал, держится на тонкой нити: одна ошибка — и завистливые маршалы, как грифы, разорвут его империю. Он не спит ночами, не из-за войны, а из-за писем. Каждое слово Жозефины жжёт, как шрапнель: *«Ты любишь только
Где-то между пыльным чердаком в Эдинбурге 1987 года и мерцающими экранами несуществующей спутниковой станции кружится человек в клетчатом пиджаке, чьи карманы набиты временем. Он не герой — скорее, проводник, чьй смех трещит, как старые шестерёнки, но за ним прячутся века молчания. Его спутница, студентка-археолог с томиком Вергилия в рюкзаке, ищет не артефакты, а *пропавшие страницы* собственной биографии: каждое утро она просыпается с новой родинкой на руке, а в блокноте — чужие почерки.
В затерянной среди сосен уральской деревушке, где 1998-й пахнет ржавым металлом и смолой, пятнадцатилетняя Катя находит в колодце ржавый жетон с выгравированными координатами. Не ее отца — пропавшего год назад инженера — а чужого, с именем, которое шепчут за спиной, крестясь. Деревня живет ритмами секретного завода: ночные гудки, фургоны без номеров, старики, затихающие у костра при шагах за окном. Катя копает лопатой правды сквозь слои лжи, но каждый ответ рождает новый вопрос: почему мать