В затерянном посёлке у подножия Уральских гор, где даже свет полярного дня кажется призрачным, Лера — бывшая автомеханик с татуировкой сломанного циферблата на запястье — натыкается в дедовской мастерской на коробку синих чертежей. Бумаги, пропахшие машинным маслом и хвоей, детально описывают механизм, которого нет на фотографиях в местном музее, а соседи внезапно вспоминают о делах, едва она заговаривает о находке. Здесь верят, что «ржавые шестерни в земле лучше не тревожить»: говорят, они
На краю обрывистого побережья, где волны разбиваются о ржавые останки советских кораблей, 19-летняя Кира находит в отцовском чемодане ключ с выцарапанным знаком: три переплетённых кольца. Он умер тихо, оставив после себя лишь потёртый блокнот с координатами и фразу: *«Не пускай их в маяк»*. Но маяк здесь — не просто башня. Его смотрительница, женщина с шрамом в форме полумесяца на шее, десятилетия не произносит ни слова, а замки в посёлке меняются каждую полночь, будто сам воздух стирает
В заброшенном шахтерском поселке, где воздух на вкус как угольная пыль и старая боль, Витя шагает вдоль ржавых рельсов, ведущих к заваленной шахте. Он вернулся не для воспоминаний — в кармане дрожит потёртая записка отца, найденная в их пустом доме: *«Тут не всё сошлось…»*. Местные шепчутся о «несчастном случае» десятилетней давности, но треснутые фотографии в бараке хранят другие истории — лица, вычеркнутые из архивов, следы машин, которых официально не было. Чем ближе Витя к центру паутины,