В продуваемом ветрами уральском городке, где первый снег цепляется за ржавые трубы заброшенного завода, 17-летний Илья крадется в полуразрушенный цех, прижимая скрипичный футляр к груди, будто украденное сокровище. Стены, пропахшие машинным маслом и пылью, дрожат от звуков его скрипки — тех самых, что отец называет «блажью». Но в кармане куртки жжёт конверт: приглашение на прослушивание в московскую консерваторию, подписанное именем педагога, который когда-то учил его мать. Её незаконченная
В раскалённом казахском степном городке, где воздух дрожит над соляными озёрами, Айгерим возвращается спустя десять лет — на похороны отца, с которым не разговаривала с тех пор, как сбежала в ночь выпускного. В кармане её потёртой кожанки — письмо младшего брата, написанное за неделю до его исчезновения: *«Сестрёнка, они сливают воду из колодцев. Даже мама молчит»*. Здесь время плавится, как асфальт под солнцем: старики шепчут про «проклятие жажды», подростки красят ресницы серебряной пылью от
В самом сердце Лондона, за мраморным фасадом отеля «Вавилон», лифты меняют этажи, как хамелеоны кожу — сегодня здесь богемная вечеринка с шампанским в хрустальных бокалах, завтра — тихий лабиринт комнат, где гости шепчутся на языках, которых нет в учебниках. Чарли, новый менеджер с треснувшей гитарой в чемодане и налётом цинизма на душе, быстро понимает: здесь *служба* — это не просто свежие полотенца. Каждый ключ от номера — печать молчания: клиенты носят маски не только на балах, а в
В приморском городке, где туман цепляется за крыши как старая марля, 17-летний Лукас-тихоня подрабатывает в автомастерской отца, но каждую ночь рисует комиксы про космических пиратов — пока однажды не находит в капоте разбитой «Волги» конверт с фото своей матери, *исчезнувшей десять лет назад*. На снимке — она, но в платье, которого у неё никогда не было, а на обороте координаты маяка, *сожжённого в ту самую ночь её пропажи*. Здесь всё пахнет машинным маслом и солью: Лукасу мешает не только
«Представь прибрежный посёлок конца 80-х: ржавые траулеры, волны, бьющиеся в бетонные волнорезы, и Марина, вернувшаяся после смерти отца разобрать его мастерскую. Среди гаек и пахнущих соляркой инструментов она находит синий потёртый чертёж — не то корабля, нето подземного хода. Но в посёлке, где каждый знает, как молчать, вопросы становятся опасными. Чем яснее контуры тайны, тем чаще на пороге появляются соседи с «добрыми советами», а в старых письмах матери проступают намёки на сделку,