Москва, 2022. Двадцать квадратов жизни, где каждую ночь стены слышат больше, чем должны. Лера, графический дизайнер с хронической бессонницей, и Марк, бывший музыкант, торгующий ретро-винилом, случайно становятся соседями в квартире-студии. Нелепая ошибка агента: их поселили в одно и то же время, по одному договору. Теперь им приходится делить не только крохотный санузел, но и воздух, пропитанный чужими привычками — её ноутбук гудит до рассвета, его гитара ноет под дверью. Но странности
Лондон, 1988-й. Дождь стучит по крышам социальных многоэтажек, а Рубен, ветеран Фолклендской войны, сжимает в кармане медаль «За службу» — холодную, как взгляды чиновников, отказывающих ему в работе. Его берцы всё ещё пахнут порохом, но здесь, в кварталах, где даже воздух пропитан отчуждением, он чужой вдвойне: солдат без фронта, британец с кожей цвета ночи. Его подталкивает не тайна, а тиски бесправия — когда сосед-подросток исчезает после стычки с полицией, Рубен, вопреки себе, втягивается в
В приморском посёлке, где ночи светятся ядовито-зелёным от всполохов северного сияния, семнадцатилетняя Катя ищет брата, пропавшего после ночной смены на заброшенной рыбацкой станции. Здесь не спят — точнее, *не могут*: с тех пор как шторм выбросил на берег ржавый корабль-призрак, сон стал трофейным товаром. Его продают в аптекарских склянках, им торгуют из-под полы, его теряют в тёмных переулках вместе с памятью. Катя ходит по краю — её держит только ритм старого плеера и голос брата,
Лондон, 1969. Неоновые вывески клуба «Марлоу» мерцают сквозь дождь, как сломанный код, а за стойкой бара стоит Вайолет — женщина в платье цвета ржавчины, чьи пальцы помнят вес пистолета лучше, чем прикосновения. Она находит в подвале коробку с киноплёнками: кадры вечеринок сливаются со сценами преступлений, а в титрах — имена гостей, которых давно нет в живых. Запах старой плёнки — порох, лаванда и что-то кислое, как страх. Её толкает не любопытство, а письмо: *«Ты следующая в титрах»*, — но
В затерянной деревне под Воркутой, где рассветы леденят дыхание, шестнадцатилетняя Лика натыкается в заброшенной кочегарке на ящик с плёнками — чьи-то крики смешались со скрипом магнитофона. Её отец, шахтёр с руками в синих прожилках, вдруг запрещает даже приближаться к ржавым катушкам, но в его глазах трепещет не страх, а стыд. А деревня? Тут не задают вопросов: заборы красят в чёрный после похорон, а в школе учат, что «правда — как угольный пласт: копнёшь глубже — завалит». Лика режет пальцы,
На окраине тихого английского городка, где витрины булочных запотевают от сплетен, миссис Сидху — вдова с нюхом на правду и руками, пахнущими кардамоном — разгадывает тайны меж ломтиков имбирного печенья. Её подталкивает не героизм, а упрямство: когда исчезает местный учитель, оставивший в её кафе чашку чая с недопитым признанием, она видит в этом личный вызов. Городок, словно кружевная салфетка с дыркой, красиво, но ненадёжно — здесь каждый второй хранит в кармане ключ от чужого скелета в