В полузаброшенном приморском городке, где волны грызут бетонные волнорезы, семнадцатилетняя Вера находит в подвале библиотеки ключ с гравировкой «Дворец» — такой же, как на медальоне её матери, исчезнувшей десять лет назад. Местные шепчутся о «дворцовых», чьи тени будто прилипают к стенам домов после заката, но никто не признаётся, что видел хоть что-то. Расследование затягивает Веру в паутину старых писем и фото, где её мать улыбается рядом с людьми, которых теперь в городе будто стёрли из
«Представь: ржавые купола подземного города-шахты, где воздух пропитан статикой старых генераторов. Мики, 17-летний мусорщик, находит в тоннеле устройство — холодный металлический диск, мерцающий, как глаза совы. Он помнит этот узор: та же спираль была вытатуирована на руке отца, исчезнувшего в штольнях год назад. Здесь каждый глоток кислорода учтен, каждое движение — под колпаком надзирателей-автоматов. Но диск вскрывает систему: камеры замирают, когда Мики рядом. Случайность? Пока он не
В промёрзлой деревне под Красноярском, где зима 1998-го вцепилась в избы ледяными клыками, 17-летняя Вера разгребает снег в заброшенном бункере — и натыкается на куклу. Не детскую: тряпичное лицо стянуто швом, а вместо глаз — пуговицы от военной шинели. От прикосновения в висках врезаются чужие воспоминания: детский смех, крик, пламя, пожирающее берёзы... Это дар Веры — видеть обрывки прошлого сквозь прикосновения, но сейчас всё иначе. Кукла — её сестры, исчезнувшей десять лет назад. Деревня
«Представь прибрежный городок, где туман цепляется за ржавые цепи маяка, как упрямый призрак. Здесь Нелл, бывшая карманница с пальцами, быстрыми от старых привычек, ищет сестру, исчезнувшую в ночь, когда море выбросило на берег ящик с обгоревшими письмами. Местные шепчутся о «правилах»: после заката — ставни на замок, вопросы о прошлом — табу. Но в кармане Нелл уже лежит ключ от заброшенной лодки, найденный в сестриной куртке, пахнущей рыбьей чешуей и слезами. Чем чаще она втирается в доверие к
На окраине промёрзшего приморского городка, где волны разбиваются о ржавые корабли-призраки, Лера — бывшая скрипачка с обожжёнными пальцами — находит в пустой раме дедовского портрета ключ от подземной обсерватории. Её ведёт не любопытство, а долг: мать, замолчавшая после одного ночного дежурства, теперь шепчет во сне цифры, совпадающие с координатами на старых чертежах. Но здесь память — валюта, а каждое «вспомни» звучит как угроза. Чем больше Лера расшифровывает записи в потёртом журнале с