«Представь приморский городок, где дождь не прекращается с тех пор, как Лика вернулась хоронить отца. Его старый гараж пахнет ржавчиной и йодистой солью, а под грузом машинных запчастей она находит чертежи дамбы, которой никогда не существовало — только на пожелтевшей кальке, испещренной цифрами, будто шифром. Местные шепчут, что её отец сошёл с ума, строя барьеры от воды, которой «ещё не было». Но когда волны начинают лизать порог мэрии в полнолуние, а чиновники вдруг закрывают пляжи «на
На краю ущелья, где туманы вплетаются в каменные стены монастыря, послушник Иван находит в склепе свёрток: письма, перевязанные чёрным шёлком, и засохший цветок, пахнущий медью и пеплом. Обитель живёт по часам, отмеренным столетиями, но эти страницы шепчут о женщине, чьё имя вымарано из летописей. Чем упорнее Иван ищет ответы, тем чаще братья замыкаются в молчании, а в коридорах слышны шаги, которых не должно быть — лёгкие, как ветер с обрыва. Его преследуют сны: ребёнок в выцветшем платье
В бальных залах Петербурга, где хрустальные люстры отражаются в глазах как угрозы, Екатерина II шагает меж льдов власти: её акцент выдает чужачку, а ум — опасную силу. Империя здесь — гигантская шахматная доска, где пешки носят мундиры, а королевам рубят головы шепотом. Ей приходится жонглировать любовью, ядом и манифестами, пока стены Зимнего впитывают крики заговорщиков, приглушённые скрипкой придворных музыкантов. Каждый её союзник — будущий палач, каждое решение оставляет шрамы на карте