 
    
    
        
        
        В промёрзшей сибирской деревне, где даже летом пахнет снегом, пятнадцатилетний Алёша находит в развалившейся баньке потёртый блокнот — его замшелые страницы пахнут бензином и полынью, а на полях дрожат цифры, похожие на координаты. Год — 1994: время, когда здесь, среди ржавых антенн и пустых магазинов, исчез его отец, одержимый поисками «голоса» в радиошумах. Теперь Алёша, сжимая блокнот, повторяет маршруты отца: заброшенная радиоточка в тайге, полузасыпанный бункер, шепот стариков о «тех, кто
     
    
		
			
			
		
    
    
         
    
    
        
        
        В приморском городке, где волны разбиваются о бетонные волнорезы 70-х, Лика — бывшая студентка-невролог — находит в подвале заброшенной клиники стопку писем, написанных её почерком, но датированных 2024 годом. Страницы пропитаны запахом йода и старой проводки, а в углах — пятна, похожие на следы от слёз, которые светятся под ультрафиолетом её карманного фонаря. Город, живущий под гул недостроенной АЭС, словно боится собственных теней: здесь исчезают звуки по ночам, а на стенах домов проступают
     
    
		
			
			
		
    
    
         
    
    
        
        
        Лондон, 1882. Улицы дышат угольным дымом и сплетнями, а Элиза Скарлет — первая женщина в городе, чьи пальцы пачкают не только кружева, но и улики. Её трость с серебряным набалдашником скрипит по булыжникам громче, чем шепот за спиной: *«Дамское дело — трупы? Неприлично»*. Но когда в её контору подкидывают письмо, пропитанное бергамотом и угрозами, неприличия становятся оружием. Кто-то убил клиента, оставив вместо мотива алую перчатку — точь-в-точь как у неё в шкатулке. Герцог, её напарник с